День рожденья с продолжением... Часть 31
Немножко погревшись на полоке, Лиза с каким-то презрением толкнула стоящего на коленях Олежку ногой под ягодицу.- Уже понятно, что париться тебе противопоказано. Такой задохлик как ты тут же окочурится, не успев и добраться до полока. Да что уж там! Когда стану париться я, ты и на полу позеленеешь, и в несколько минут задохнёшься! Впрочем, для тебя здесь и веников нет. Лежи под лавкой, да только не отвлекайся и не вздумай уходить в себя! Как только позову, чтоб ни секунды промедления! Иначе так тебя отделаю, что и до следующего дня не сможешь и прикоснуться к тем местам! - и Лиза стала поливать раскалённые камни на печке. Олежка едва успел шарахнуться к отдушине.
Горячий пар шибанул во все стороны. Олежка даже застонал, когда это раскалённое облако дошло до него. Особенно сильно обожгло ягодицы со свежими, только что настёганными рубцами. Он повернулся на спину. Так было лежать хоть и больно, но пар обжигал куда больнее, и можно было, повернув голову, прилипнуть лицом к отверстию отдушины.
Лиза с довольным кряком воссела на полоке, жмурясь от наслаждения. Она прогибала спину, потягивалась плечами. После, окатившись тёплой водой, с удовольствием сначала помахивала над собой, затем стала поглаживать и легонько хлопать веником себя со всех сторон. Несколько раз ещё поддавала пару, отдыхала, и принималась заново. Теперь Олежка, не отрываясь от отдушины, краем глаза следил за каждым движением госпожи. Хоть ему было нелегко даже и в самом прохладном месте на полу, до такой жары было разогрето помещение.
Наконец девушка ещё раз накидала воды на камни. Пар раскалёнными столбами швырнуло в потолок, и сам он, словно испугавшись своей жгучей ярости, рванулся сверху вниз и разбросался по всему объёму бани. У Олежки потемнело в глазах, он прижался к отдушине, вытянул губы и просунул их в это отверстие у самого пола. Лиза же несколько раз взмахнула руками, будто плавая в этом горячем тумане, повертелась расправляя грудь, и заскочила под душ.
- Довольно валяться, плыви сюда! - прозвучал властный приказ.
Олежка выкатился из-под лавки, и почти что на брюхе пополз на зов госпожи. Раскалённая атмосфера не позволяла ему даже чуток приподняться, и без того обжигая даже там, где кожа не была прострочена. Чего уже говорить о ягодицах, только недавно иссечённых в мелкую "клетку"! От боли он не замечал и недостатка воздуха. Но властный голос Лизы подгонял, поторапливал. По её мнению, приближался Олежка слишком медленно, что ею было расценено как непочтение к госпоже, и потому она сразу ж подкрепила требование двигаться быстрее слишком понятной Олежке угрозой новой порции розог. Собрав последние силы, он прыгнул под холодные струи, где уже давно с визгливыми довольными вскриками извивалась Лиза. Она, вывернув Олежке ухо, поставила его на колени.
- Чего копаешься как сонная курица? Как нарочно! Смотри у меня! Не попарился веником, так гляди, попарю розгами!
В это время вода в баке спустилась до критического уровня, заработал насос, и струи полились настолько ледяные, что тело начало коченеть. Олежка продолжал ловить ртом эту заламывающую зубы воду, не замечая холода, утихомиривающего боль на попе, даже несколько блаженствуя.
- Простудишься, заморыш! Горлышко заболит! - отключив душ, Лиза треснула ему по затылку, и взяв за ухо, повела за собой в предбанник. - Потом ещё помоемся, - продолжала она, - но до этого тебе следует хорошенько вспомнить о твоём негодящем поведении. Так ведь? Надо обдумать, запомнить, и исправиться! - госпожа села на лавку и опять, как и в прошлый раз, прижала ногой Олежкину голову, сама освежаясь под врывающимся в двери напоённым ароматами ветерком.
Отдыхала и освежалась Лиза опять совершенно недолго. Заставив Олежку встать на колени, она легла на живот и широко раскинула ножки.
- Начинай с самого верха, в середине. От копчика. Губками, потом язычком! Ну, ты знаешь как это следует!
Тот, лелея призрачную надежду, что за доставленный госпоже широкий спектр удовольствий она не станет наказывать его слишком жёстко, склонился над её попкой. Шевельнул губами по уже несколько высохшим волоскам чуть ниже копчика на самых краях ягодиц, сначала на одной, затем на другой стороне. Не усиливая движений ртом, "поплыл" вниз, до самых больших губ, и там стал тыкать между ними кончиком языка. До тех пор, пока по телу госпожи пробегала сладостная дрожь. Вытянутыми губами пощекотал их, с одной, с другой стороны, затем обе разом. Лиза приподнялась, и Олежка, далеко высунув язык, махнул им по середине щёлки, и с обеих её сторон. Легонько пошевелил волосы в промежности.
- Прижмись! - потребовала госпожа, и он стал пощипывать губами кожу между бедром и щёлкой, губку с этой же стороны. Лиза снова легла, довернулась, и Олежка, пощекотывая ртом волосочки на внутренней стороне бедра, пошёл всё ниже и ниже, до самой середины ляжки. В обратную сторону он уже щекотал губами кожу. Дошёл до верху, так же обласкал самый низ попы, складочку, где ножка госпожи переходит в ягодицу, потрогал кончики волосков в этой складочке и чуть выше. Опять поднялся, до самого копчика, и точно так же прошёлся по другой стороне. Сладко постанывающая Лиза находилась просто на седьмом небе от такого "массажа"...
Когда такие прикосновения перестали её достаточно сильно возбуждать, девушка довольно высоко приподняла попку, и он такой же лёгкости же касаниями стал шевелить краешками губ волоски между ягодицами, с их внутренней стороны, также спускаясь донизу, до больших губ, по которым, и между ними, впридачу пошевеливал и языком.
- Соси! - уже не жёстким приказывающим тоном, а через сладостные постанывания тихонечко промурлыкала ему Лиза, словно бы даже с просьбой, когда он коснулся в очередной раз этих самых больших губ.
Вытянутым ртом Олежка стал их пульсирующе засасывать, иногда ослабляя засос, и в это время проходя вдоль щёлки напряжённым языком. Лиза, качая промежностью, подавалась на него.
Получив всю широту наслаждений в этой точке, госпожа велела ему перемещаться выше, обратно в пространство между ягодицами. Касаниями языка и собственным дыханием, проходя по самой середине, от низа попы и до копчика, Олежка настолько возбудил девушку, что она, тихо воя, упёрлась попой в его лицо, и сама стала тереться анальным отверстием об его губы. И он, сначала легко, а затем всё сильнее и сильнее стал подсасывать дырочку, кружить по ней языком. Лиза заныла через нос, задёргала телом. Закинула руку назад, прижала его за затылок. Перевернулась вместе с ним, заставив лечь на спину, и усевшись попой Олежке на лицо, рискуя задушить его под собой, кончила. Её длинные, свивающиеся в локоны волосы в промежности были полностью мокры от изливающихся выделений. Олежка даже испугался, что своими нечастыми, но очень сильными встрясками она может разбить ему лицо, раздавить нос. Уже нечаянно, будучи во власти бурного оргазма, Лиза даже коротко и мелко пукнула - прямо к нему в рот.
Губами, языком Олежка собирал выделения с бёдер и из промежности своей властной хозяйки. Пропускал меж губами наиболее длинные волосы на лобке и в паху, около бёдер. Лиза при этом извивалась, ёрзая по полу попкой, и тянула Олежку за волосы. Заставила его всунуть вытянутые губы в щёлку, и проникать как можно глубже напряжённым языком. Он, уже зная, как можно поскорее довести госпожу до оргазма, стал сильно сопеть и пофыркивать, добавляя к касаниям и акустические волны. Девушка сразу "ответила": глухо вскрикнув, вдавила почти что целиком его лицо в вагину, и толчками натягиваясь к нему на язык, обдала Олежкино лицо струями горячих выделений...
Стоя на коленях и опустив голову и плечи, слегка ссутуливая спину, Олежка ожидал следующих приказаний. Всё так же широко раскинув ноги, Лиза села, опираясь на руки позади себя. Будучи ещё в плену только что полученных наслаждений, она как будто перевспоминала все процессы, весь яркий пёстрый вихрь всех только что произошедших с нею чудо-действий, многократно перечувствовала каждую секунду того отрезка времени. Отрешённое блаженное выражение чередовалось со сладкими улыбками, словно приходящими из какой-то безмерной дали, даже из иного измерения. Всеми своими чувствами, "астральным телом" или ещё какими своими тонкими "Я", она витала где-то там, в своём, недоступном никому другому мире. И когда она потягивалась, по её телу пробегали еле заметные вибрирующие волны, и только ноги вздрагивали сильней.
Наконец девушка вернулась из мира тех волшебных чар. Посмотрела на Олежку. Но не жёстким взглядом госпожи, в её глубоких глазах читалось нечто, похожее на желание. Но не цинично-плотское, похотливое. Из этого взгляда исходили какие-то тёплые волны. Она напряглась, будто хотела приблизиться к нему, с долей нежности. Но разумеется он, не испытывающий ничего кроме страха от каждого взгляда любой госпожи, не имел возможности это увидеть...
Конечно же Лиза и сама отлично знала, что рабу нельзя подавать каких-то надежд, например даже о смягчении наказания, а тем более поощрять его, и разумеется с рабом нельзя вести себя даже как со стоящим даже на одну-две ступени ниже - в нём должно быть закреплено, что в отношении госпожи он находится внизу такой неизмеримо бездонной пропасти, что разница между ними - как между червяком и божествами, даже куда более. Он - пыль, по которой ступают ноги госпожи, и предназначен исключительно для того, чтобы госпоже было мягко и удобно ступать по этой пыли. То есть, постараться доставить госпоже максимальное удовольствие - это не достижение, а обязанность раба, такая же обязанность, как и постоянно стараться делать это ещё лучше, а долгое, более двух-трёх дней, отсутствие лучшего - уже повод для наказания.
Лиза провела ладонью Олежке по волосам - от макушки до затылка. Взяла его за ухо - пока что легко, и повернула к себе лицом.
- Теперь будем говорить о твоём поведении. Ты согласен, что оно было совершено погано?
Олежка что-то коротко не то мыкнул, не то пискнул через нос, глаза у него дёрнулись и расширились от испуга. Он задышал и вздрогнул.
- Я задала вопрос, согласен ли ты, что твоё поведение погано? Опять переваливаешь какую-то кашу в голове? Отвечай! Это приказ!
- Д-дд... Д-дда, госпожа Лиза... - ответить отрицательно или начать оправдываться в его положении было бы просто безумно.
- То есть согласен? В чём заключалось? Хотя лучше поясню, а то и до следующих снегов ты будешь что-то бормотать на своём языке. Ты отвлёкся, было?
- Да, госпожа Лиза.
- Это хуже всякого непослушания. Находясь около госпожи, зная, что она в любой момент может потребовать что-либо, ты задумался над непонятно чем, вместо того чтобы быть в постоянном внимании. Задумался до такой степени, что сразу не сумел понять, что госпожа приказала подойти! Это наивысшее непочтение, и даже то наказание, которое ты сейчас, и ещё разок или два получишь несколько попозже, во много раз будет мягче действительно заслуженного тобою! - Лиза встала, потянув Олежку за ухо вслед за собой. Теперь уже с силой завернула ему ухо, заставила нагнуться, и зажала его голову между ног. Обхватила, придерживая, Олежку под живот. Звучно и коротко пропела лоза.
Сдерживая визг, он подпрыгнул когда розга пропечатала вспухшую полосу от верхней части бедра и до самого верха ягодицы. Забился и насколько мог судорожно замотал головой, словно тисками зажатой промеж бёдрами госпожи. Следующий удар оказался ещё хлёстче, и Олежка, не в силах сдерживать себя, зашёлся громким душераздирающим воплем, извиваясь, начал стучать ногами в пол. Лиза как-то вздрогнула, ещё сильнее сдавила ногами ему шею. Олежка своими рывками начал тереть затылком о щёлку госпожи, его волосы, соприкасаясь с волосами в её промежности, стали приятно шевелить их. И потому девушка постаралась хлестнуть как можно крепче и побольнее, чтобы вызвать у Олежки более быстрые движения затылком. Сама она нагнулась так, чтобы с его волосами соприкасался и клитор, и лобок. Тот подпрыгнул ещё выше, и упал бы на колени, если б Лиза не сжала ему шею изо всех сил и не держала бы под живот. Он захлебнулся воплем, дёргаясь и извиваясь начал натираться затылком о щёлку и клитор госпожи, сам того не желая доставив ей некоторое блаженство. Это дёргающееся и бьющееся у неё между ногами тело, эти пролегающие от её руки тонкие красные вспученные и очень болючие полосы настолько завели девушку, что она даже ослабила хватку бёдер, что дало Олежке возможность более свободно вертеть шеей у неё в промежности, и следовательно ей самой получать ещё более сильные импульсы оргазма. Волосы на его затылке несколько спутались с волосами на лобке и в промежности у Лизы, приятно щекотали по её чувственным точкам, а вкупе шевелением самих этих её волос всё более усиливали приятные ощущения. И она, зажав его голову лишь настолько, чтобы он не вывернулся, и только сильнее приподнимая под живот, начала хлёстко стегать от самого низа попы, даже от верха бёдер, где было больнее всего, и протягивать выше половины ягодицы - то по одной, то по другой половинке попы. Олежка брыкался и крутился, сам того не ведая что поворотами шеи и толчками тела доставляет госпоже необъяснимое удовольствие. И та старалась стегануть побольнее, и в момент его рывков она приседала, поддёргивала Олежку вверх, чтобы плотнее прижаться к нему в эти секунды и клитором, и всей щёлкой. И даже не замечала, что от её выделений полностью намокли Олежкины волосы, что они свисают вниз липкими сосульками, соки текли по его шее, плечам, по щекам. Она продолжала со свистом накладывать лозу, оргазмируя от каждого его вскрика или броска телом, от вида его беспомощности, и как вздуваются один за другим на его попе горящие болезненные налитые кровью рубцы. Зажимала сильней его голову лишь тогда, когда он бился чересчур здорово.
Сейчас Лиза даже не считала удары, всецело поглощённая получением оргазма. Она просто изломала три розги, что оказалось несколько не то более, не то менее полусотни ударов, и села на пол, отпустив Олежкину голову. Тот, часто подрагивая, так и остался стоять на коленях, опёршись в пол лбом и тихонечко всхлипывал. Госпожа, также тяжело дыша, опять некоторое время приходила в себя, поглаживая ладонью в промежности. Наконец девушка резко вывернула ему ухо, приподняла его голову и крепко тряханула.
- Проснись! И нечего здесь лить слёзоньки, в бане и без них сыро! - она с усмешкой, поворачивая за ухо его голову, осмотрела залитое слезами вперемежку с выделениями Олежкино лицо. - Сраку торчком! Подними! Надеюсь помнишь как? Или починить память? - сама поднявшись, Лиза звонко шлёпнула его по попе, и стала одевать страпон. Тот самый, с "бульбой" на конце, который у Олежки почему-то стал ассоциироваться со словом "гранатомёт" или "РПГ". Уж очень похоже было это утолщение, ну разве что было оно плавно округлым...
Но страпона Олежка уже перебоялся; куда сильнее был ужас перед новой порцией розги, которую он вполне мог получить при промедлении даже на секунду, при любом действии, которое госпожа могла истолковать как неповиновение или непочтение. И потому он буквально взлетел, и встав на колени, задрал попу стоймя вверх.
Лиза довольно оглядела "объект". Зашла сзади, обеими ладонями провела по бёдрам и ягодицам. Нежно, будто лаская.
- Вижу! Вижу! Дрессура пошла впрок! Остаётся лишь немножко закрепить на уровне подкорок, подкорректировать если будет надо. Этим займёмся чуточку позже, а сейчас встань-ка поудобней. Выше, ещё чуток. - Девушка опёрлась на Олежкину попу, ещё более разводя и без того полностью раскрытые ягодицы, приставила страпон к его анальному отверстию. Направляя и подталкивая рукой, стала вводить глубже и глубже.
Не смея вскрикнуть когда госпожа взяла его за дико саднящие ягодицы, Олежка только дрожал всем телом. Хоть боль пронзила его всего. А Лиза, одной рукой придерживая страпон, толчками бёдер заглубляя его, второй рукой держала Олежку за ягодицу, и сжимала её пальцами. Теперь боль от входа страпона стала перекрывать боль от того, что госпожа тискала его исстроченную попу. "Бульба" протиснулась в дырочку, в момент прохода самой толстой части у Олежки потемнело в глазах. Хотя и боль была не столь резкой как в первый раз.
Придерживаясь за Олежкины ягодицы, Лиза встала над ним. Приседаниями, вначале лёгкими, стала гонять страпон в его прямой кишке. Затем начала приседать ниже, соответственно вгоняя глубже, и извлекая почти до самого утолщения. Здесь девушка почувствовала, что может вот-вот кончить, и чтобы растянуть себе удовольствие, принялась приседать хоть и часто, но мелко. И лишь иногда делала глубокие входы, сильные и довольно медленные. Так продолжалось несколько минут. Затем Лиза сделала шаг назад. Опёрлась на Олежкины ягодицы обеими руками, и сильно тиская, стала как бы отжиматься, синхронно делая фрикции тазобедренной частью тела. Олежке и без того было нестерпимо больно когда госпожа, сильно впиваясь пальцами в мякоть его ягодиц, тискала их с вывертами; здесь же она впридачу навалилась на него и большей частью своей, как оказалось, немаленькой массы очень плотного мускулистого тела. Он чуть не перевернулся, не упал на бок. Лиза видимо понимала, что такое может случиться, и потому кроме всего прочего придерживала его с боков, напирая весом то с одной, то с другой стороны.
Но здесь Олежка имел больше возможностей как-то крутить попой, чтобы заставить госпожу непроизвольно кончить. Хоть на Лизу такие подмахивания и действовали менее всего, но в некоторые моменты, когда она не была сорганизована, даже одно-два такие его движения приводили её к окончательному оргазму. Так случилось и в этот раз. Лиза конвульсивно дёрнулась, мыча сквозь крепко сжатые зубы стала делать частые мелкие фрикции, более похожие на судорожную дрожь. Бёдра у неё напряглись и мелко завибрировали. Она сперва навалилась на Олежку, загнав свою игрушку почти полностью, затем откинулась назад. Выдернула страпон - Олежка даже закричал от боли, - и села на пол раскинув ноги и опираясь руками позади себя. Её некоторое время ещё немного встряхивало пока она прокручивала в себе весь тот "рай", в котором она только что побывала, припоминала и как бы вновь переиспытывала всё многоцветье полученных наслаждений.
Олежка продолжал находиться в прежней позе, ожидая приказа. Что следует делать? Встать на колени или на четвереньки? Вдруг сделает не то? И какое тогда будет наказание? Лучше подождать? Может, если наказание и будет, то несколько слабее? От боязни совершенно не работала голова.
Лиза стянула с себя страпон. Томно провела ладонью вверх и вниз по животу и лобку, пропуская волосы между пальцами. Потёрла у себя в промежности. Затем недовольно глянула на застывшего кверху попой Олежку. Вскользь - справа налево - но достаточно крепко шлёпнула его по ягодицам.
- Где ты там застрял? В каких облаках опять ловишь рыбок?
Тот дёрнулся, встал на четвереньки.
- Да, госпожа Лиза? - повернул он к ней мокрое от слёз лицо.
- Ты спрашиваешь о чём-то меня? Я должна тебе подсказывать каждый твой шаг? Ты это имел в виду? Если это так, то подскажет тебе уже розга, у неё всегда получается лучше!
Олежка даже задрожал.
- Я... Ждал... Какие будут приказания... Про... Проо-стите, госпожа Лиза...
- А сам не смог понять, что следует делать? Куда мы сейчас собрались? А значит, в каком виде ты должен был находиться, чтобы не заставить госпожу ждать?
- Я... Н-нне ззз... ззна-ю... Кк-как... Так, нн-нна четвереньк-кках? Или... Или... нн-нна коленннн... ннна коленн-ннях? - заикаясь от ужаса, залопотал Олежка.
- Нет, у тебя определённо где-то потерялись не только соображение, но и элементарная память! Или только соображение? Как ты обычно ходил в прежние разы? Вспомнил, или оживить тебе картинку? Заодно с памятью?
- Ннн-аа коленях... - еле выдавил он из себя. В одну секунду встал на колени и испуганно сжался, опустив плечи.
- Наконец-то дошло! Ты наверное знаешь, что тупость - это леность ума? А как исправляют любую лень? Есть одно очень, даже самое эффективное средство! - Лиза свернула Олежке ухо, нагнула голову ниже, и несколько раз очень больно полоснула прутом по попе. - Надо думать, теперь хоть самое простейшее будешь понимать сам? Если не хочешь снова поздороваться с этой подсказчицей? - девушка потрясла хворостиной у Олежки перед самым лицом.
Сильно накручивая ему ухо, она снова завела его в баню. Толчком кинула на четвереньки.
- Бери вон тот таз и ту мочалку! И сначала хорошенько вымой волосы, особенно сзади! Да получше и пошустрее! - и Лиза, наполнив для себя таз тёплой водой, полезла на полок.
Надо было торопиться. Поскольку Олежка мог передвигаться только на коленях или на четвереньках, то понятно, это замедляло весь процесс. Попа, по которой столько раз прогулялись розги, нестерпимо саднила и горела даже в прохладном воздухе. Здесь же обволакивающий жар делал боль просто невыносимой, словно Олежка был осыпан раскалёнными углями. В жарком, пусть и не столь горячем как тогда, когда Лиза парилась, воздухе, дышалось очень тяжело.
Но обращать на это внимание и пытаться как-то облегчить муки - например занять более удобное положение, однако влекущее и замедление темпов - означало разозлить госпожу. Ожидать сочувствия от неё было смешно. Кое-как, на четвереньках, Олежка взял те же что и в прошлый раз таз и обрывок мочалки, спешно стал делать приемлемую для мытья воду. Но как только он облил себе голову из ковша, молнией стрельнула мысль: если он начнёт мыть волосы слишком тщательно, не обвинит ли его Лиза, что он "брезгует госпожой"? Неуверенно взяв кусочек хозяйственного мыла, Олежка стал намыливать голову.
- Э, да с такими темпами ты собрался мыться целый месяц? - донёсся окрик Лизы. - Лениться вздумал? Смотрю, надо стоять около тебя и погонять вицей? Допридуряешься, смотри! А ну швыдче! И чтобы качественно! Замечу, что остались слипшиеся волосы, или посторонний запах, задам тебе на орехи! После мыла перемой и шампунем! Возьмёшь в моём пакете! Я не люблю трахать грязных девочек!
Олежка в страхе заметался. Намылив волосы, с облегчением стал смывать уже засыхающие выделения, тереть пряди одну об другую. Смыв мыло, не обращая внимания на жгучую боль, бросился в предбанник, взял из принесённого Лизой пакета со страпонами флакон очень хорошего душистого шампуня - эта госпожа явно не скупилась чтобы используемый ею раб был повсюду чист, выглядел свежо и привлекательно, в том числе и для обоняния госпожи.
Лиза, отфыркиваясь, уже смывала с пену со своих волос. Олежке следовало торопиться, заканчивать мытьё раньше госпожи, чтобы той не пришлось ожидать его. Хорошо ещё, что та намазала себе голову специальной маской для волос, и теперь ожидала некоторое время. Однако пристально следя, чтобы Олежка мылся как можно чище, и иногда покрикивая с угрозами.
Теперь оставалось самое мучительное - мыть исполосованное плётками тело, вернее заднюю его часть. Но если по спине ещё можно было как-то слегка протереть намыленной ладонью, то к ягодицам нереально даже прикоснуться и пальцем... Но не мыть там всё хорошенько - это будет уже гулять не мочалка, а розга! Олежка всхлипнул, и полил мочалку брошенным ему Лизой жидким мылом.
Стоя на коленях, стараясь как можно ниже наклонять голову, ближе к полу, туда, где воздух был наименее жарким, Олежка, под бдительным приглядом Лизы, начал тереть себя мочалкой. Переднюю часть тела, и кое-как ноги, он вымыл достаточно быстро. Хоть и не обошлось без нескольких окриков госпожи, счёвшей, что кое-где Олежка намывается плоховато. И конечно она каждое своё требование подкрепляла обычной для девчонок угрозой порки. Поскольку, чтобы вымыть ступни, ему пришлось, лёжа на животе ухватиться за лодыжку, и подтягивая ногу, пытаться натирать её второй рукой, и при этом несуразно извиваться, кататься с боку на бок, стараясь не перевернуться на спину и не коснуться пола буквально изрезанной розгами попой с очень болевшими длинными распухшими захлёстами по её бокам. И разумеется, в такой позе невозможно было тереться мочалкой с достаточной силой.
- Это что за представление? Кого играем? Клоуна-акробата? Или клоуна, пародирующего гимнаста? - булькая от смеха, крикнула Лиза. - А ну прекращай разыгрывать обезьяну, и мойся как положено! Швыдче! Руки работают лениво? Сейчас прилежно поработает розга, и всё задвигается как надо и ещё быстрей! Над тобой действительно должен стоять надсмотрщик с бичом? Это недолго осуществить! - и девушка сделала движение словно собирается спускаться с полока.
У Олежки внутри опять шарахнулся ужас, гулко ударил в голову, с каким-то внутренним свистом, даже заглушая слух. Со стоном, почти крича, он повернулся на не столь болевшую спину, задрал ноги так, чтобы не касаться попой поверхности пола. Страх даже несколько ослабил ощущения боли в потревоженных рубцах на спине.
- То-то же! Хоть так! А то вздумал здесь представить каракатицу, только совершенно ничего похожего не получилось! - фыркнула Лиза. - Нашёлся какой нежный, любая царапина, и уже стонов и рёву, реки слёз и страхи как от смертельной раны!
Худо-бедно, хотя бы не вызывая особых претензий и раздражения госпожи, Олежка всё ж вымылся спереди. Теперь оставалась самая последняя, но и самая жуткая часть - мыть всё сзади, и в особенности простроченные и жутко саднящие горевшие как огнём ягодицы. Искося бросая жалобные взгляды в сторону блаженствующей на полоке Лизы, он налил на ладонь жидкого мыла, и стал как можно более аккуратно водить ладонью по плечам, спускаясь всё ниже, стараясь не задевать распухшие как толстые жилы рубцы от плети.
- Эт-то что я вижу?! - раздался с полока возмущённый окрик Лизы. - Ты что, кривляться надумал? Или решил показать вредность? Специально устраиваешь театр? А ну ко мне! Ко мне, слышишь меня? И тащи все принадлежности!
- Да, госпожа Лиза... Я... Я... С-ссейчас... - бестолково заметался Олежка, и толкая впереди себя таз, поспешил на четвереньках к полоку.
- Ставь сюда! Мыло, мочалку - тоже! И сам забирайся и ложись на живот! Швыдче, швыдче, а не как замёрзший таракан! Или отогреть тебя лозой?
Выполнив в точности все требования, Олежка плюхнулся животом на гладко ошлифованные доски полока. Здесь воздух был в несколько раз горячее, и как показалось Олежке, он попал в самый настоящий огонь. С трудом сдерживая стон, попытался вновь закинуть назад руку, но Лиза крепко шлёпнула по ней и отшвырнула её обратно.
- Теперь лежи! Пентюх! Не может даже и помыться толком! А ну не крутись, а то ещё и не так задам! Не зли меня! Ну что за обормот! Или действительно чрезмерно тупой?! - девушка облила уже намыленные части его тела водой, тщательно смывая пену. Затем села Олежке верхом на ягодицы, и, хоть и сама обливаясь потом, начала натираться губками и клитором об Олежкину попу, обильно покрывая её выделениями, правда несколько утоляющими боль. Тот с криком рванулся, приподнял и запрокинул назад голову, но девушка, схватив его за волосы, прижала Олежку лицом к доскам, и с удесятерённой силой принялась егозить и вертеться, вминаясь промежностью в мякоть ягодиц...
Получив ещё один оргазм, Лиза прилегла рядом с Олежкой. Прижалась к нему своим мокрым от пота телом, и одной рукой пропуская между пальцами его волосы на затылке, второй начала гладить по макушке, потираясь щекой о его щёку. Так отдохнув несколько минут, госпожа хлопнула Олежку по внутренней стороне бедра.
- Ну, зачем мы приходим в баню? Что следует делать? Так что - начинаем мыться! И чтобы лежал спокойно! - Лиза нанесла жидкое мыло на его спину и ягодицы, немного подумав всунула указательный и средний пальцы Олежке в попу и с силой надавила сверху, прижимая его к полоку.
Олежку пронизал жгучий стыд. Что с ним собралась делать его хозяйка? Неужели мыть как собачонку? Он инстинктивно сжался. На несколько секунд даже перестал чувствовать обжигающую жару, нехватку воздуха, даже рвущую боль в свежих горевших огнём рубцах, хоть и немножко смазанных соками госпожи. Но Лиза несколько раз звонко шлёпнула его по бёдрам, несколько развела и согнула пальцы у него внутри прямой кишки.
- Чего зажался? А ну расслабься киселём! И лежать не дрыгаясь! Или попарить? Лозой! - намочив мочалку, девушка стала разносить и вспенивать мыло по Олежкиной спине, начиная от плеч и спускаясь всё ниже.
Пока она лишь водила по коже не нажимая, он, следуя приказу, старался расслабиться. Разве что чуть не плакал от стыда. И в то же время внутри металась боязнь - что опять задумала госпожа, что будет в следующую секунду? Но вот Лиза стала тереть его мочалкой. Как только она провела ею поперёк раздутых, похожих на толстые верёвки рубцов, он дёрнулся и невольно вскрикнул. Из глаз покатились слёзы. Лиза только крепче придавила его попу, наваливаясь весом и заодно шевеля внутри пальцами, что было очень неприятно. Так она прошлась мочалкой снизу вверх по нескольку раз. Олежка с короткими вскриками запрокидывал голову, извивался и несколько раз, уже почти не понимая зачем, пытался повернуться набок. Но госпожа лишь сильнее вдавила свои пальцы к нему в анальное отверстие, и хлопнула мочалкой.
- А ну лежи смирно! Нечего ёрзать! Или что, тебе так нравится когда тебя моет девушка? - и она засмеялась.
Что это было? Олежка даже не придал значения словам "... моет девушка"... Она не сказала "госпожа". Здесь она назвала себя просто "девушкой"... Или это было одним из элементов издевательства, на которые были столь изобретательны его хозяйки? Лишний раз вогнать его в стыд? Во всяком случае, эта фраза просто прошла мимо его ушей. Сейчас Олежка с ужасом подумывал, что же будет когда очередь дойдёт до свежевыпоротой попы! Но из страха перед поркой, которую госпожа может добавить ему в случае каких-либо его рывков или криков, он сжимал зубы и почти до крови закусывал губу. Ведь это будет уже совершенно невозможно - вытерпеть не один лишний десяток розог! Лучше потерпеть сейчас менее сильные мучения! Даже когда она станет натирать исполосованные ягодицы!
И эти новые муки не заставили себя ждать! Совершенно не церемонясь, кажется нажимая даже сильнее чем на спине, Лиза принялась тереть ему ягодицы - сперва прямо, одну снизу вверх, другую наоборот, сверху вниз, а потом ещё и круговыми движениями. Олежке казалось что с него сдирают кожу, или по крайней мере вот-вот хлынет кровь из каждого рубца. А Лизе как будто доставляло удовольствие: она, с каким-то наслаждением, усмехаясь, налегала на мочалку и как можно медленней протаскивала её по Олежкиному телу, несколько раз по одному и тому же месту.
- Что, приятно? Приятно, когда тебя моет девушка? - без устали повторяла она словно заезженная пластинка. - "Моем, моем трубочиста - чисто-чисто-чисто-чисто, чтобы был трубочист - чист, чист, чист!".
Продолжение следует...
https://sexpornotales.xyz/analnyj/3090-den-rozhdenja-s-prodolzheniem-chast-31.html
Испытай удачу
🍒
🍋
🍑